И это наваждение сгинуло.
Еще шаг.
- Ты оступиш-ш-шься, - шипел Демон. - Ошибеш-ш-шься.
Или это он сам говорил себе.
«Ш-ш-шшша!!!» - словно тысячи рук щупалец рванулись к нему из покачнувшейся тьмы. Не дотянулись. Стали дурным туманом.
Еще шаг.
- Пугаешь. Ты только пугаешь меня. Ты ничего не можешь мне сделать, - говорил он Демону, медленно, но верно сокращая расстояние до изваяния. - Пока что.
Еще шаг. Странное творилось кругом.
- Ты…
Еще. Телефонный звонок - глупость какая - не оборачиваться.
- …ничего не можешь…
Еще. Отец окликнул его. Он давно умер, его отец.
- …мне предложить, кроме…
Совсем немного уже осталось.
- …заигранного репертуара «Диснейленда», - ядовито закончил Павел и сделал последний шаг.
Перед постаментом он присел на корточки и все так же, не оборачиваясь на Демона, принялся искать на цоколе те единственно верные впадинки и ложбинки, вложив пальцы в которые можно легко, словно дверь на хорошо смазанных петлях, отвести в сторону тяжелый каменный блок с гнездом для вложенного в чехол Посоха.
Удалось.
Посох стал на место - и сразу словно неслышный. инфразвуковой аккорд обрушился на Павла. Вместе со страшной усталостью. Он с огромным трудом заставил себя вдвинуть каменный блок туда, где ему определено быть веками. Потом, пошатываясь, поднялся на ноги.
Демон гигантским нетопырем сидел перед ним на постаменте, поглотив, скрыв в своей массе желтый камень изваяния.
- Ты победил. - Голос Демона был глух. - Я - твой раб. Повелевай.
- Исчезни, - устало сказал Павел. - Исчезни и никогда не приходи больше.
- В моих силах исчезнуть, - все с той же напряженной покорностью ответило порождение Тьмы. - Но не в моих силах не являться на твой зов. Жди последнего испытания. Я - это ты теперь. И ты - это я.
Стаей летучих мышей Демон разлетелся во все стороны. Смрадным ветром обдал лицо Павла и, рушась, разрываясь на мириады крошечных клочков тьмы, превратился в пустоту. С постамента на Сухова снова скалился Тощий Лис.
Ларец, Кольцо и Посох, сойдясь на короткое время, сыграли свою непонятную роль в этой непостижимой игре, и теперь время разводило их снова врозь.
Сухов потрогал постамент. Каменная плита неподвижно стояла на месте. Если кому-то и суждено было открыть этот тайник вновь, то не Павлу.
- Я уже начал волноваться. - Том присматривался к Сухову. - Он… Джей принял Посох?
- Да. Взял. Пошли спать. Завтра… Завтра - ход Цинь. Последний ход в этой игре.
Они молча дошли до флаера.
- Цинь… - Павел сказал это, когда они уже шли над степью к шоссе на Лагодо. - Ты уверен, что с ней ничего не произошло? Ведь заклинание гласило…
- Она устала. - Том пожал плечами. - Выложилась до конца с этим Посохом. Но и только. Марика не отходит от нее. Все будет хорошо. Если это не придет к ней во сне. Здесь, на Джее, многое завязано на сны.
- Ладно. - Сухов прикрыл глаза и сам начал проваливаться в сон. - Все будет хорошо.
Циньмэй проснулась легко, будто и не думала спать вообще. Марика - уже совсем такая, какой была всегда, сидела у нее в ногах. На губах ее, так и не ставших губами взрослой женщины, нервных, каких-то подростковых, была грусть.
Цинь улыбнулась ей тоже грустной, понимающей улыбкой и быстро поднялась, несколькими быстрыми движениями приведя в порядок лицо и короткие иссиня-черные волосы. Потом они сели рядом. На коленях у Марики лежала казавшаяся налитой янтарной тяжестью плоская шкатулка «Джейтеста».
- Надеюсь, наши мудрецы не перемудрили с переводом последнего заклинания, - вздохнула Марика. - Пусть это будет действительно последний тест. Если вся эта хреновина пойдет по новому заходу, я, ей-богу, не выдержу.
- Нам всем давно пора или сбрендить по-тихому, или впасть в буйное безумие и жевать занавески в той жизни, которую нам устроила эта коробочка, - пожала плечами Цинь. - Но даже боги не знают, что там на уме у нее сейчас. Мне кажется…
Она замолчала, сосредоточенно пытаясь уловить тень какой-то идеи, возникшей у нее в это мгновение. Марика положила янтарный ларец на шерстяной плед ближе к Цинь и встала, словно сбрасывая с себя наваждение.
- Собираемся наверху, - сказала она. - Оба наших корифея всю ночь ломали голову над комбинациями команд. И не только эту ночь. Думаю, они выдадут напоследок что-то подходящее.
Цинь молча пожала плечами и тоже встала. Подхватила и подняла перед собой, словно принимая эстафету, плоскую коробку «Джейтеста». И уже в спину исчезавшей в дверях Марике бросила глухо:
- Хотела бы я однажды проснуться такой же оптимисткой, как ты. Даже после того страшного сна, который приходил к Кайлу.
Марика резко обернулась. Хотела сказать о страшных снах, наверное. Но что-то остановило ее. Может, мысль о том, что предстоит ее странной подруге.
- Мы ждем тебя, - кивнула она.
И вышла из комнаты.
Утренний свет, проникавший сквозь под самым потолком пробитые окна-щели, уже заполнил все неширокое пространство столовой. Павел, невыспавшийся, с темными мешками под глазами, мрачно и угрюмо навис над столом, словно немой укор одиноко стоящей перед ним маленькой чашечке кофе. Марика ссутулилась в углу, не изъявляя ни малейшего желания первой начать разговор. Том молча рассматривал разложенные на столе схемы сочетаний знаков-команд. Время от времени он перекладывал разные листки, словно пытаясь таким образом - перед самой развязкой - найти единственно истинное решение головоломки Древних Империй.